|
Тематический раздел
|
Традиционный китайский дискурсв современном политическом дискурсе КНР
(постановка проблемы) Цель данного сообщения состоит в том, чтобы показать, как в терминах политической науки возможно описать явление, которое хорошо известно китаеведам, но далеко не очевидно политологам. А именно то, что создаваемые для китайцев современные политические тексты КНР не всегда совпадают в лексическом и смысловом плане со своими переводами, то есть, с теми же текстами, но предназначенными для внешнего пользователя. Для описания этого явления в терминах политической науки, мы предлагаем использовать теорию критического дискурс-анализа[1] Нормана Ферклоу (см.: [3]). Сам Н. Ферклоу применяет критический дискурс-анализ (КДА) при исследовании англоязычных политических текстов, преимущественно с целью выявления в них скрытых значений, а в более широком смысле – идеологий, чем и определяется критическая направленность данной формы дискурс-анализа. Тем не менее, как отмечает Н. Фэрклоу, этот метод может быть применен и при работе с текстами на других языках. Конечно, при изменении языка (в данном случае – на китайский) реалии выбранного языка должны соответствовать критериям анализа. В отличии от Н. Ферклоу, для которого метод КДА – это, прежде всего, возможность выявить скрытые мотивы авторов исследуемого текста, для того, кто изучает китайский политический язык, на первый план выходит задача выявления различных содержащихся в тексте культурно-семантических пластов. Используя метод КДА при выявлении традиционного китайского дискурса в современном политическом дискурсе КНР, следует соблюдать последовательность операций: 1) установление критериев и проведение отбора репрезентативных политических текстов КНР; 2) выявление так называемых «моментов» или первичных знаков в границах дискурса, которые по определению имеют одно значение (см. [2, с. 55]), однако нас будет интересовать именно их полисемантичность; 3) рассмотрение значений, которыми в оригинале данные «моменты» обладают в глазах прямого адресата текста, т.е. современного жителя КНР; 4) сравнение со значениями тех же «моментов» в переведенном тексте; 5) сравнительный анализ общего и отличного в политическом посыле «момента» китайского и переведенного текста. Возьмем, к примеру, такой «момент» современного политического текста, как даодэ. Несмотря на то, что в современном политическом языке КНР даодэ наиболее часто используется как эквивалент понятия западной философии «мораль», тем не менее, этот «момент» несет в себе априорно присущий ему китайский исторический смысл и связь с китайским традиционным дискурсом, и более того, ‑ распадается сразу на несколько «моментов» ‑ даодэ, дао и дэ. «Моменты» дао и дэ также встречаются в устойчивых формулах, которые в данном случае могут быть названы «группами моментов» политических текстов, например, «управлять государством с помощью дэ». Эти «моменты» и «группы моментов» дискурса часто встречаются в речах Цзян Цзэминя, Ху Цзиньтао и в посвященных им публикациях. Существенно то, что у китайского адресата текста восприятие «момента» даодэ проходит на двух семантических уровнях одновременно. Можно сказать, что в социальной практике КНР по определению существует соглашение социальных актеров о том, что даодэ трактуется исходя из двух разных политико-философских дискурсов – традиционного китайского и западного. Схематически этот феномен можно отобразить следующим образом: Схема иллюстрирует то, что для политического дискурса КНР характерна интердискурсивность, которая исчезает на поле западного политического дискурса. Под интердискурсивностью (interdiscursivity) в КДА понимается внутренняя неоднородность текста, являющаяся результатом особой стилистики, жанра или дискурсивной практики (см. [3, c. 218]). Несмотря на то, что интердискурсивность китайского текста не создает проблемы на внутриполитическом уровне, так как принимается и адресантами, и адресатами текста, она затрудняет адекватную межгосударственную коммуникацию. Потому что семантические уровни «моментов», как правило, в переводе не объясняются и не сохраняются. Все «моменты» и «группы моментов» с дао и дэ ретранслируются на другие языки с помощью слова «мораль», «этика». В результате ‑ у некитайского читателя отнимается возможность узнать, что председатель КНР и генеральный секретарь КПК связывает идеи коммунизма не только со словом «мораль», содержащем цепь ассоциаций с западной мыслительной традицией, но в то же время с «моментами» традиционного китайского политического дискурса, восходящими к таким текстам как Лунь юй, Дао Дэ цзин, к статьям Хань Юя, к работам минских и цинских мыслителей. Более того, имплицитные значения понятия «морали» современного западного политического дискурса часто связаны, например, с так называемой политикой ценностей Европейского Союза и с вопросами демократии, защиты прав человека – то есть, ведут в противоположенную от дао и дэ сторону. Переводя «моменты» даодэ, дао, дэ только как «мораль», переводчик осуществляет переосмысление и упрощение первоначального значения, осознанно заложенного в тексте. Иногда «моменты» китайского традиционного политического дискурса при переводе исчезают полностью. Возьмем, например, фразу Ху Цзиньтао о том, что надо «развивать дух дао человека» (фаянь жэнь дао цзиншэнь 发扬人道精神) (см.: [1]). В сразу же представленном переводе агенства «Синьхуа» место для «дао» найти не смогли. Рассмотрение в ключе КДА современных политических текстов КНР должно, на наш взгляд, способствовать преодолению довольно серьезного разыва, существующего между современным китайским политическим текстом и его, скажем, английским вариантом. При таком подходе ссылки на экзотичность некоторых высказываний китайских политических лидеров потеряют свою актуальность, так как изначально будет предполагаться наличие в них интердискурсивности. Литература
Автор: Берзиня У.А. |
Новые публикации на Синологии.Ру Историограф Сыма ЦяньМеждународное обозрение от 27.04.2024 о Китае Час истины. Конфуций и конфуцианство Час истины. Россия и Китай. История отношений Император и его армия |
